Анна Пьянкова, директор Уральского филиала ГЦСИ–РОСИЗО
Лариса Петрова, проректор Екатеринбургской академии современного искусства
Семь результатов исследования, проведенного в рамках программы «Меняющийся музей в меняющемся мире» Благотворительного фонда В. Потанина.
Анна Пьянкова: К книге, которая представляет результаты нашего исследования, мы шли два года. Уральский филиал ГЦСИ существует в Екатеринбурге давно – с 1999 года, и всегда, продвигая современное искусство, мы преследовали просветительскую цель. Во всех своих стратегиях мы много коммуницируем с аудиторией. Я часто говорю, что у нас есть две основополагающие ценности: художники и зрители. И наша задача – всё время выстраивать между ними коммуникацию. Вчера вечером, листая альманах фестиваля «Вазари» прошлого года, я нашла прекрасный текст о зрителе как соучастнике. Я читала его и понимала, что на протяжении всей своей профессиональной деятельности я думаю и делаю примерно так же, как там написано. Хотя в том тексте, вообще-то, говорится об искусстве Ренессанса. Там есть очень важная мысль: современное искусство (дополню – искусство в любые времена) способно жить только тогда, когда зритель – соучастник. Это основной принцип.
Последние годы мы реализуем большой проект – Уральскую индустриальную биеннале современного искусства. Мы постоянно применяем разные стратегии работы со зрителем, делая его своим соучастником. Нам важно, чтобы зритель принимал наши ценности, разговаривал об искусстве, спорил с нами о нём, задавал вопросы. Поэтому у нас есть огромное количество программ: лекционные, детские, программа медиации. Часто, объясняя, что такое медиация, мы говорим: главное в ней – чтобы зритель не боялся задавать вопросы искусству и себе и не боялся уходить с выставки с этими вопросами. Потому что искусство зачастую не должно давать нам ответы. Оно должно задавать вопросы, это нормально.
Два года назад в одном из стратегических разговоров с Фондом Потанина мы поняли, что совпадаем в одной важной потребности. Нам нужно более чётко понять, кто это – аудитория современного искусства, зачем эти люди к нам приходят, какие вопросы задают. А главное – нас больше всего интересует аудитория, которая до нас не доходит. Возможно, поняв её, мы будем обладать новыми инструментами, чтобы эту перспективную аудиторию заманить к нам и тоже сделать её своим соучастником.
Фонд Потанина увидел в таком исследовании свою стратегию работы с регионами, для него это – возможность поиска дополнительных ресурсов развития территорий. Поэтому мы решили, что нужно изучать не только один проект одной институции (нашей биеннале), а вообще аудиторию нестоличных городов, где современное искусство представлено по-разному. На первом этапе мы спорили, какой же будет география проекта. И, конечно, многого просто не успели охватить. Тем не менее после огромного исследовательского этапа мы создали книгу, которая может стать методическим пособием для практической работы. Для нас было важно теорию сразу же соединять с практикой.
Ещё одна прикладная задача для нас как институции – очень подробно исследовать аудиторию Уральской индустриальной биеннале современного искусства. И в ходе исследования мы действительно много нового о ней узнали. Мы как институция поняли, что жили немного в другом мире, и представляли себе нашего зрителя не таким, какой он есть на самом деле. Поэтому, готовя следующую биеннале, мы ищем новые инструменты для работы с аудиторией.
Приступая к проекту, мы поняли, что нашими партнёрами также будут Екатеринбургская академия современного искусства и фонд «Социум». В результате материалы готовила очень большая разнообразная команда. Мы сразу же определились, что итог исследования должен быть представлен не брошюрой или методичкой, а книгой со своей драматургией изложения материала и большим количеством полезной теории, которую обычно не встретишь собранной в одном месте.
Эта книга полезна как уже работающим институциям, так и тем, кто только собирается такую институцию создать. Книга – это инструмент для таких людей. С его помощью они не только смогут сделать это, но и понять, зачем это нужно. Мы считаем, что современное искусство – это необходимая практика, и даже там, где её нет, есть предпосылки для его появления.
Лариса Петрова: Напротив Уральского филиала ГЦСИ есть граффити с надписью: «Я никого не обманываю. Это не искусство». К чести моих коллег, они не закрашивают эту надпись, понимая, что в современном российском обществе история про институализированное визуальное искусство складывается очень непросто. Мы были готовы к тому, насколько сложно нам будет описывать его аудиторию и контекст, в котором развиваются галереи и музеи современного искусства. Как выяснилось, в России до сих пор не было проекта, который охватил бы несколько нестоличных городов. Поэтому мы ставили перед собой масштабные цели – изучить эти территории, причём нас интересовали разного рода институции: и частные, и государственные.
В общественном сознании существует масса стереотипов относительно современного искусства, можно даже сказать, эта тема стигматизирована, даже в профессиональном сообществе. Поэтому к изучению аудитории мы приступали, имея множество гипотез. Одна из подтвердившихся – что аудитория современного искусства это очень активные, умные, рефлексирующие люди.
Последний раздел книги – экспертные оценки. В нём представлены высказывания наиболее авторитетных в России людей, активно работающих с темой аудитории. Получилась подборка почти по алфавиту: от Антона Белова до Василия Церетели. И среди других мы опубликовали довольно радикальное высказывание одного из наших экспертов о том, что очень часто изучение аудитории превращается в «товарный» подход, когда мы ориентируемся прежде всего на маркетинговое продвижение. То есть мы изучаем свою аудиторию, чтобы прагматично планировать следующий шаг в развитии, строить его концепцию. Получается, что наши выставки – это продукт, товар. Но наш проект – междисциплинарный: пытаясь соединить академический и прикладной подход, мы старались описать аудиторию с разных точек зрения – и с позиции маркетинга, и с позиции социологии.
Первое, с чего мы начали, – потребительский путь. Мы исходили из того, что поход в институцию современного искусства начинается не в день посещения выставки. И это вполне сопоставимо с тем, как мы принимаем любые другие решения, как совершаем выбор в других сферах нашей жизни – покупаем бытовую технику, продукты питания, книги, выбираем школу для ребёнка. Всё это связано с ресурсной базой, которая у нас есть. А наши ресурсы – это и ценности, и деньги, и время, и условия, в которых они добываются.
В потребительском пути есть несколько стадий. Стадия принятия решения предполагает осознание потребности, знание о том, что эту потребность можно реально удовлетворить, и сбор информации – рассмотрение вариантов. Вторая стадия – это, собственно, визит в культурную институцию. Здесь очень важно, что каждый из нас идёт куда-то, имея определенные ожидания. Мы называем их «входной нарратив». Здесь, внутри, на выставке, он получает потребительский опыт. Не надо думать, что это примитивное обозначение. Напротив, такой термин позволяет нам максимально широко его обозначить. Посетитель площадки современного искусства получает художественные впечатления вместе со всем происходящим в этих стенах – в нашем проекте этот эффект получил название «гибридизация». То есть потребительский путь посетителя предполагает, что он оценивает здесь и температуру в помещении, и удобство стула, и качество работы кафе, и туалет.
Всё это в конечном счёте – факторы, формирующие лояльность посетителя к институции. Мы получаем её в зависимости от степени удовлетворения его потребностей во время визита. Это может привести к повторным визитам, к рекомендации этой площадки другим людям. В результате аудитория может расшириться – сюда придут люди, которых здесь ещё не было. Или – с точностью до наоборот.
Мы применили этот маркетинговый подход, имея в голове теоретическую модель сегментации аудитории. В маркетинге хорошо известно: существуют приверженцы определенной марки или практики, есть менее активные, а есть – случайные потребители. Эта модель представляет собой концентрические круги. Основываясь на ответах наших респондентов, мы сделали вывод, что ядро аудитории (в центре круга) приходит на площадку практически каждую неделю, минимум раз в месяц. Чуть дальше от центра круга – периферийный сегмент аудитории. Эти люди тоже высоко лояльны, но посещают площадку они примерно раз в три месяца или один-два раза в год. Как потом выяснилось, они отличаются от ядра по стилевым характеристикам. Следующий сегмент в маркетинге принято называть потенциальной аудиторией. Но мы в проекте, выражая свой дружественный подход, назвали его «перспективной аудиторией» – это те, кто может стать и периферией, и ядром. Такие люди посещают институцию редко или попали сюда случайно, пришли в первый раз. И, конечно, от очень многих обстоятельств будет зависеть, вернутся они сюда или нет.
Для исследования мы выбрали круг городов. Критерием выбора была степень развития инфраструктуры институционального визуального искусства. Получилось две группы: в одной таких субъектов много (среда выглядит конкурентной), а во второй существует монополия или ещё только идёт этап становления среды. Нижний Новгород мы отнесли к первой группе, здесь мы наблюдали очень сильный интерес к институциализированному современному искусству, но у местной аудитории есть очень специфические особенности. В группу инфраструктурно развитых городов попали также Пермь и Екатеринбург. Остальные мы отнесли ко второй. В список исследуемых городов также попал Норильск. И причина этому – не то, что это «город Потанина», на средства фонда которого мы проводили исследование. Там активно развивается современное искусство. К началу проекта в Норильске уже была PolArt – «полярная арт-резиденция» с очень интересными проектами, а сейчас там активно идёт строительство первого арктического музея современного искусства.
В результате исследования мы получили обобщённый институциональный портрет и портрет аудитории крупных культурных проектов (на основе кейса Уральской индустриальной биеннале). Дизайн нашего исследования был основан на миксе разных методик. Мы смешивали методы по группам (это были эксперты и зрители), сочетали количественные и качественные данные (от личного интервью до этнографического изучения площадок). В итоге мы опросили пять тысяч респондентов. И поскольку в команде были и исследователи-социологи, и экономисты, и психологи, и, собственно, музейщики, менеджеры, мы получили разнообразную эмпирическую базу данных.
Я хочу рассказать о семи полученных результатах.
Первый касается количественной характеристики: сколько людей составляют аудиторию современного искусства (доля в населении городов). Не посещают площадок и не являются нашей аудиторией в Екатеринбурге 43% жителей города, 56% – в Перми, в Тюмени – 71% и в Нижнем Новгороде – 74%. Последнее было неожиданностью – мы же отнесли Нижний к группе инфраструктурно развитых городов! Потом в ходе этнографических исследований и глубинных интервью мы выяснили, что Арсенал для нижегородцев представляется современным, но в сознании многих не относится к институциям современного искусства. Арсенал воспринимают как классный музей, но не обязательно – музей современного искусства. Это уникальный феномен.
Мы также выяснили, какую долю в населении изученных городов составляют ядро, периферия и перспектива аудитории современного искусства. Ядро во всех городах примерно одинаково – 2–3%. А вот доля периферийной аудитории варьируется от 14 до 31%. Эту разницу мы совершенно точно должны учесть как различия, связанные с позиционированием институции или степенью развитости инфраструктуры современного искусства в городе.
Теперь давайте посмотрим на соотношение сегментов аудитории. Самая большая часть аудитории (54% всех посетителей) – периферия. Это люди, которые, напомню, посещают площадку раз в полгода. Но они всё же высоколояльны, просто редко к нам ходят. Происходит это неслучайно: у этих людей немного другие ценности и ожидания в потребительском пути. Ядро – люди, которые не пропустят ни одного открытия, ни одного проекта, – это каждый четвёртый.
Процентное соотношение сегментов аудитории на разных событиях и активностях разное. Сегмента «ядро» больше всего на открытиях, а на «Ночи музеев» его мало (зато на этой акции лидирует периферийная часть). Также много сегмента «ядро» на фестивалях, в то время как периферии значительно меньше, а перспективы – совсем чуть-чуть. Рядовая работа выставки характеризуется среднестатистическим распределением сегментов.
Не знаю, является ли такой результат для вас неожиданным. В своём комментарии в книге я написала, что мы оказались Христофором Колумбом, который плыл открывать Индию – её и открыл. Если в зале сейчас есть эксперты, кураторы культурных институций – для вас это, скорее всего, не неожиданность. Важно, что теперь это не интуитивная догадка, а научно достоверный факт.
Второй результат – «Кто?». Посетители выставок современного искусства, конечно, очень разные люди. Первое, что мы хотели узнать, – их социально-демографический портрет. В этой истории опять многое понятно, потому что этот результат легко наблюдать. Чаще всего на площадки современного искусства приходят молодые женщины. На втором месте мужчины – тоже молодёжь. А мужчины старше 55 лет – это всего 6% посетителей. Такой портрет очевиден, однако отрадно наблюдать, что группа старше 55 лет – это всё же видимая группа. В тексте книги я с теплотой вспоминаю, как мы в Арсенале брали интервью у трёх немолодых женщин. Они были нарядно одеты и пребывали в приподнятом настроении, а на вопрос, что они здесь делают, ответили: для них это «выход в шляпках». Это их регулярная практика: вне зависимости от того, какая идёт выставка, они совершают свой культпоход, а затем идут обедать. Это очень красивая история, она очень совпадает с тем, что происходит и в других городах.
То, что нам в социально-демографическом портрете аудитории неочевидно, – характеристики занятости. Не все наши посетители – хипстеры, которых мы можем узнать по внешним признакам. На Уральской биеннале мы расспрашивали об их занятиях не только зрителей. Мы просили, чтобы аудиторию нам описали смотрители. Они отвечали, что аудитория – мужчины и женщины, которые выглядят необычно, как интеллектуалы и т. д. В книге об этом есть отдельный материал и таблица.
Социально-демографический портрет зрителя представляет сверхинтерес. Аудитория – это не просто молодые женщины, не просто молодёжь, а люди, имеющие специфическую занятость. Можно сказать, что это флексибильная, то есть гибкая занятость. Это очень современно. Пазл складывается: к современному искусству тянутся современные люди, те, кто уже в своей жизни применил практики современности. Мы наблюдаем, что существенную долю аудитории современного искусства составляют те, кто работает на себя, – фрилансеры, те, кто может распоряжаться своим рабочим графиком. И наконец, очень важно, что нашу аудиторию составляют профессионалы и околопрофессионалы.
Вывод, который, пожалуй, является источником вдохновения для менеджеров культурных институций, – случайных людей на выставках и событиях нет. Все посетители приходят на события сознательно. Главная задача – как привести остальных, потому что эти остальные – тоже неслучайные люди: например, у них в детстве был опыт общения с искусством, родители водили их в музеи, они учились в художественной школе и т. д.
Ещё одна особенность, которую мы не можем увидеть, – это досуговые предпочтения и расходы на досуг. Это очень простой, но очень важный индикатор. Оказалось, что наша аудитория – это не просто люди, активно проводящие своё свободное время. Это люди, предпочитающие специфический досуг. Например, ядро нашей аудитории гораздо больше любит ходить на лекции, чем на спектакли. Эти люди предпочитают будничному посещению выставки открытые фестивальные форматы.
Ещё одна важная характеристика стиля жизни наших зрителей – они ездят в другие города и страны, повышая свою насмотренность. Довольно высокий авторитет зарубежных галерей даёт возможность, вернувшись домой, повысить легитимность местной институции. Мы спросили наших респондентов, обязательно ли они посещают в отпускной поездке музеи и галереи, и большинство ответили утвердительно. Отпуск для них – не просто отдых, но погружение в культуру посещаемого места. Также очень важная черта нашей аудитории – готовность (и возможность!) вкладываться в своё образование и досуг. Доля ежемесячного бюджета, которая затрачивается на развлечения, проведение свободного времени, посещение культурных событий, составляет от 10 до 20% с лишним в разных сегментах аудитории.
Таким образом, мы видим, что главное в портрете нашей аудитории – это социальные особенности. Нашего зрителя определяет не просто возраст и пол, а стиль жизни. Естественным продолжением и подтверждением этого утверждения является высочайший интеллектуальный уровень. Не надо говорить про нашу аудиторию, что у неё высшее образование. У неё несколько высших образований! Или наличие учёной степени и звания – это также видимая группа в аудитории.
Каковы же портреты наших зрителей по сегментам? Ядро (каждый четвёртый) – это в основном люди, ориентированные на творчество, рефлексию, познание. Они готовы к критике – это очень важно, потому что критический потенциал современного искусства далеко не всеми принимается в силу установки на гедонизм. Периферийная аудиторная группа – люди, которые ориентированы на досуг и коммуникацию. Они довольно всеядны, они идут на моду, на событие. Среди них востребована яркость, комфорт. Ориентация на коммуникацию подразумевает, что они обязательно приходят на событие с компанией, с друзьями. С ними они хотят обсудить событие не потом, а прямо сейчас. Наконец, перспективная аудитория – это люди с традиционной занятостью, семейная аудитория (в отличие от ядра, у которых нет детей). Они проводят досуг чаще с семьёй, чем с друзьями, и демонстрируют гедонизм: хотят лёгкости, развлечения и разнообразия.
Третий результат касается аудитории крупного проекта. В нашем исследовании используется методология case study. И этот кейс – Уральская биеннале современного искусства. Мы сравнили между собой аудиторию Четвёртой биеннале и аудиторию площадок современного искусства в Екатеринбурге в целом. Если доля ядра аудитории на биеннале и по площадкам в целом почти не различается (19 и 20%), то в отношении периферии разница больше (58 и 63%). А в сегменте потенциальной аудитории различие увеличивается ещё сильнее.
То есть на крупные проекты чаще приходят люди, не входящие в ядро. Поэтому для Уральского филиала ГЦСИ является очень важной задачей «оставить» этих людей в наших стенах, повысить лояльность людей, пришедших только на биеннале, к институции в целом. По составу аудитория биеннале – ещё более молодая, ещё более свободная в стилевом выражении. Давайте поговорим о «лицах биеннале», типичных группах посетителей это проекта. Ожидаемо для нас довольно внушительной группой являются «профессионалы». Однако для всех организаторов полной неожиданностью стало появление огромного количества школьниц! Причём приходили они не с классом, а большими компаниями и составили в целом 40% всей аудитории! Примерно столько же составила группа взрослых со свободным графиком работы. Также существенную часть аудитории составили «условно взрослые» – люди, недавно окончившие вуз, с небольшим опытом работы.
В самом начале разговора я рассказывала, как начинается потребительский путь посетителя. Я говорила, что сначала у человека возникает некая потребность, а затем он собирает информацию, чтобы понять, можно или нельзя эту потребность удовлетворить и где это можно сделать. Из каких же источников посетители узнают информацию о биеннале? Поскольку у нас современная аудитория, это очень современные источники: в основном это соцсети, а формальных каналов коммуникации нет.
Четвертый результат нашего исследования – «Зачем?». Вопрос о цели посещения – чуть ли не самый главный из всех, что нас интересовали. Широкую мотивационную картину мы увидели на основе исследования биеннале: в основном это были ответы типа «просто интересно», «приходим всегда», «привели знакомые» и даже «случайно проходил мимо». Удовлетворяли свою объективную потребность только 11% опрошенных!
Но это не всё, что мы выяснили. Второй фундаментальной методологической установкой нашего исследования было то, что, анализируя входной нарратив наших посетителей, мы можем найти инструменты для его изменения, чтобы повысить качество зрительского опыта. Мы спросили наших респондентов: «Почему люди вообще проявляют интерес к современному искусству?» Важно, что сначала мы просили респондента рассказать не о нём самом, а высказать его мнение об окружающих. И эти ответы действительно отличались от тех, которые респонденты давали про себя лично. В первом случае в качестве мотиваций респонденты указывали потребности в познании и саморазвитии. Вообще в качественных интервью мы часто слышали от зрителей слово «саморазвитие», это фактически фетиш для аудитории современного искусства, она хочет двигаться в этом направлении постоянно, и современное искусство ей для этого очень подходит. Познание и саморазвитие в понимании наших респондентов связано с социальной активностью, если речь идёт о высказываниях про других.
Когда же респондент рассказывал о себе, социальная активность оказывалась не на первом месте. Это означает, что в первом случае у людей срабатывают стереотипы. В ответах о себе респонденты обнаруживают больший интерес к проявлению не социальной, а эмоциональной активности. Сам человек идёт в музей за эмоциями. В восприятии зрителями друг друга складываются следующие типажи: «другие» – люди увлеченные, интеллектуальные, прогрессивные и творческие (люди идут на выставку за вдохновением) и, наконец, «отдыхающие» (гедонисты). Что же зрители рассказывают про себя? Что они – «искатели нового».
Неслучайно наша книга называется «Что-то новое и необычное» – это цитата из интервью со зрителем. Скажу честно, не всем менеджерам институций современного искусства нравится это название. Но оно честное и правильное. Да, наверное, нам всем хотелось бы, чтобы у посещения наших площадок был более красивый и серьёзный мотив. Но «что-то новое и необычное» и есть самый распространенный мотив, вот за чем к нам идут зрители. Не очень активные посетители выставок в принципе ориентированы на новые эмоции. При этом, если гедонисты идут «за приятным досугом», мы далеко не всегда можем им его обеспечить. А непосредственно за контентом идут в действительности немногие.
На биеннале группы мотивов, оцененные как «мотивы других» и «мои мотивы», в основном сходятся на понятиях «познание» и «эмоции». Этот вывод основан на результатах опроса «в ящике» – по анкетам, самостоятельно заполненным и брошенным в специальный бокс в вестибюле здания (было обработано 504 анкеты). Основной вопрос этой анкеты – «Современное искусство: моё или не моё?» Большинство ответили положительно (62%), «не моё» – 26%, не определились – 13%.
Что касается входных нарративов посетителей индустриальной биеннале, мы сгруппировали их в следующие типы высказываний. Первый тип: современное искусство связано со стремлением к познанию и пониманию. Это стремление может быть реализованным или фрустрированным, когда посетители этого боятся. Вторая ключевая тема – интерес как любопытство, она очень связана с тем, как мы сейчас с вами живём: в обществе переживания. Эмоции стоят дороже всего, потому что всё остальное у всех уже есть. Третий тип суждения – современное искусство как оппозиция, причём эта оппозиционность может восприниматься как позитивно, так и негативно. И, наконец, некоторые респонденты (эта группа невелика) указывают на рекреационную функцию современного искусства. Ну а ценность критического потенциала современного искусства как входной нарратив выражен только у представителей ядра аудитории, другие сегменты на него не ориентированы.
Пятый результат исследования – медиация как способ повышения качества зрительского опыта. Мы попросили поделиться своими впечатлениями людей после экскурсии с медиатором. Они в основном положительно оценивают динамику восприятия контента. Напомню, что медиаторы, в отличие от экскурсоводов, обсуждают в группе то, что они видят. С таким провожатым, фактически самостоятельно воспринимая современное искусство, посетители существенно меняют свое представление о нем. По отзывам после экскурсии понимание стало глубже, зрители получили удовольствие, искусство их зацепило, оно показалось талантливым и вдохновляющим. Посетители определили для себя ценность медиации в том, что она даёт возможность вместе размышлять, коммуницировать, испытывать эмоции и переживания, чувствовать сопричастность.
Шестой результат нашего исследования был связан с сотрудниками и руководителями в области менеджмента институций современного искусства. Мы спрашивали их, как они представляют зрителя, кто это, что они думают о себе и своей институции и коллегах. Оказалось, что зритель – это человек, похожий на них. Друг, партнер, который сам приходит со своими проектами. Это часть городского сообщества, уже знакомый им, способный к диалогу, ориентированный на рефлексию.
Другая (противоположная) стратегия – «приходите к нам все».
Себя и своих коллег работники институций современного искусства характеризуют как людей высокомотивированных. Воля, решимость, стремление к реализации своих проектов – это их главные черты. Монетизация при этом сведена к минимуму, она зачастую компенсируется возможностью гуманитарной экспертизы современности. «Мы – та линза, тот фильтр, через который люди смотрят на мир», – говорит один из наших экспертов. Роль личности в этой работе чрезвычайно велика.
Наш седьмой результат – своего рода глобальное измерение: мы хотели поставить наших зрителей из нестоличных российских городов на глобальный фон. Я уже говорила вначале, что в нашей стране не было крупных проектов, которые описывали бы аудитории культурных институций. Между тем в мире традиции visitor studies уже более пятидесяти лет! Это движение начиналось с Британского музея, который, лишившись финансирования, был вынужден обратиться к исследованию своего зрителя.
Мы сравнили наши результаты с данными зарубежных коллег. Оно, конечно, очень условно, поскольку для корректности необходима единая методология и т. п. И все-таки на уровне результатов мы сочти это возможным. Оказалось, что наши представления во многом схожи и сопоставимы с тем, что наблюдается и в Америке, и в Европе. С точки зрения портрета, мотивов, связи с неравенством (не всем достаётся искусство) с человеческим капиталом (приходят те, у кого он уже большой) ситуация очень похожа. И наши зрители с точки зрения типологии тоже сопоставимы со зрителями из других стран.
Но у нас есть одна особенность. И она, безусловно, в том числе и нижегородская. Это так называемая глокальность. То есть дилемма между глобализмом и локальностью решается просто: локальное ставится в глобальный контекст, на глобальный фон. Именно этим, пожалуй, и отличаются наши зрители.
Наконец, мне хотелось бы рассказать о наших результатах в Нижнем Новгороде. Нижегородцы имеют особенное, менее стигматизированное представление об аудитории и институциях современного искусства. В статистике, касающейся сегментирования аудитории, налицо существенные отличия Нижнего от других городов, принимавших участие в исследовании. Ядро аудитории составляет здесь 25%, в то время как в других инфраструктурно развитых городах это 20% – в Екатеринбурге и 28% — в Перми. Периферия в Нижнем – это 40% (в Екатеринбурге 63%, в Перми 53%) и «перспектива» – 35% (в Екатеринбурге 17%, а в Перми 19%). В этом я вижу выраженную осознанную стратегию работы с городским сообществом.
Также интересно, что нам о себе сказали сами нижегородцы. По их словам, они очень активно проводят досуг, чаще, чем жители других городов, посещают музеи, ходят на лекции. Реже – на музыкальные концерты и спектакли. Часто они проводят отпуск вне дома.
Очень важная особенность Нижнего Новгорода – территориальная диверсификация. В Нижнем есть Автозавод (так же, как в Екатеринбурге – Уралмаш), и жители этих районов в обоих городах, отправляясь в исторический центр на метро, говорят: мы поехали в город. Часть жителей предпочитает вообще не выезжать из своего района, потому что на Автозаводе есть парк, развлекательный центр – всего хватает. Эта диверсификация, безусловно, влияет на посещаемость институций современного искусства. Мы сформировали гипотезу, что ядро этой аудитории – это люди, которые работают или живут в центре города. Окраины – это даже не перспективная часть аудитории. Такая диверсификация существует и в других городах. Среди экспертных реплик в нашем издании вы можете найти художественную группировку ЗИП из Краснодара, которые тоже пишут: с окраин в центр к нам никто не приедет, но мы над этим работаем. Действительно, такой результат – наверняка источник для планирования новых стратегий.